– Видишь, у меня в комнате все заставлено досками, мебелью? Не пугайся! Это нам три дня назад сделали ремонт на балконе. Представляешь, я девять лет ждала, что мне кто-нибудь поможет. Никто ничего не сделал, пока сама все в свои руки не взяла, – с порога начала рассказывать Галина Руденко.
Галина Васильевна обратилась за помощью к одному из сургутских депутатов, попросила его отремонтировать балкон. И сама предложила организовать сбор средств в «Инстаграме».
– Ну а что? Где мне, пенсионерке, взять 120 тысяч рублей? Так вот, выложили мы мой портрет в «Инстаграме», написали, что нужно отремонтировать балкон и будем рады любой сумме – и очень быстро собрали 52 тысячи рублей! Но «Инстаграм» закрыли, и сбор остановился. Прошло немного времени, мне позвонили из приемной депутата и сказали, что пришли двое каких-то молодых людей и добавили оставшуюся сумму. Мне помогли нанять бригаду, за несколько дней отремонтировали балкон. Потом эти мальчики приходили посмотреть, как сделали. Евгений и Денис их зовут, спасибо им огромное! – делится Галина Васильевна.
Судьбоносная аллергия
Героине нашего интервью в сентябре исполнится 93 года. Самостоятельно она не ходит, плохо слышит, но рассказывает истории очень интересно. Несмотря на возраст, женщина не перестает ухаживать за собой – это удивительно.– Галина Васильевна, расскажите нам, как вы оказались на Севере?
– До 1976 года я жила в Никополе, работала медсестрой, из-за профессиональной деятельности появилась поливалентная аллергия, вся покрылась волдырями, дышать не могла. Тогда руководство предложило сменить не только работу, но и климат. Сказали езжать на Север.
– Почему именно Сургут?
– Все очень быстро и спонтанно получилось! На тот момент у меня было трое детей, младшему Артурчику было пять, а старшая Людмила уже замуж вышла. Я вот с ней посоветовалась, сказала, что предложили уехать на Север. Дочь мне и говорит: «Мама, я сегодня газету читала, а там про какой-то Сургут написано». И я пошла в кассу и купила билет на самолет, никому не сказала. Когда прилетела, переночевала в аэропорту, потом мне посоветовали обратиться за ночлегом в санэпидемстанцию. Там я познакомилась с женщиной, она выделила мне комнату. Я сообщила дочери, где меня искать. И не представляете: восьмого марта вся моя семья, без предупреждения, переехала в Сургут.
– Куда вы перебрались из этой комнатушки?
– Муж с зятем стали искать работу, отправились на ж/д вокзал. Их там быстро пристроили в бригаду и отправили строить Когалым. Дали вагончик, мы там поселились. Мужики сколотили себе нары из досок, мы спали на матрасах. Написали объявление, что обменяем квартиру в Никополе на квартиру в Сургуте. И представляете, через два дня нашлись желающие!
Зарплата 80 рублей
– А как вы устроились на работу? Ведь в медицину больше было нельзя?– Это отдельная история. Я ходила прописываться в новой квартире. И знаете, у меня был очень красивый почерк. Заполняла документы – и вот там мне предложили устроиться на работу в информационную службу при ГОВД. Я немного поработала и стала директором этой службы.
– Галина Васильевна, можно сказать, что вам в жизни повезло?
– Можно! Вы бы знали, какая я была довольная работой. Но так как зарплаты не хватало, то я подрабатывала еще и уборщицей. Но не жаловалась никогда. Какие меня люди хорошие окружали. Артурчика, сына моего, без очереди в сад устроили.
Сталино от слова «сталь»
– Галина Васильевна, когда началась война, вы были школьницей. Расскажите об этом времени, где и как вы жили, что пришлось пережить?– До войны мы жили хорошо, в достатке в городе Сталино, папа был начальником милиции, полковником. Город был назван в честь завода, на котором изготовляли сталь. А немцы думали, что в часть вождя он назвали, и спалили его дотла. Всех жен офицеров и профессоров, которые остались в городе, закрыли в бараке и сожгли живьем. Мужчин почти не было – всех забрали на фронт.
– Как вам удалось выжить, если со всеми без разбору жестоко расправлялись?
– Мой папа был полковником, у нас была возможность отправиться в эвакуацию. Набралось три вагона, нас хотели везти на Урал. Недалеко от станции Мандрыкино налетели немцы, разбомбили поезд. Два вагона – в лепешку, наш пострадал меньше. Мы все были ранеными, но живыми. Вернулись в наш город, там уже почти никого не было.
Все документы – под майку
– Что вы делали дальше? В городе были немцы?– Немцы были и делали там, что хотели. У детей и подростков брали кровь, чтобы лечить своих раненых солдат. Заставили маму работать на них телеграфисткой, а что делать? Выбора не было, приставили пистолет и говорят – делай.
Я спустя некоторое время стала работать разведчицей.
– Как так получилось?
– У меня был товарищ, Борька. Мы ровесники были, ходили с ним в немецкую столовую, собирать объедки (плачет). Как-то раз пришли уже очень поздно, никакой еды не осталось, и тут откуда ни возьмись немецкий мотоцикл, два пьяных немца схватили нас за шиворот – и в люльку. Мы плачем, прощаемся друг с другом, думали, что нас расстреляют. Привезли нас куда-то и начали говорить на русском. Помню, у одного была фамилия Бачинин, погиб он потом, мы его хоронили (плачет). Так вот, они рассказали, что разведчики.
Попросили меня ходить в немецкую столовую, убираться там и докладываться обо всем, что слышала. А я ведь ребенок, боялась. Но Бачинин строго сказал: «Постарайся!». Закинули нас с Борькой обратно в люльку и выбросили нас около столовой. Был договор встречаться там же.
– Сразу удалось выполнить задачи разведчика?
– Не сразу, но подвернулся случай. В школе нашего города был немецкий штаб, и русские солдаты хотели его разбомбить. Бросили бомбу, и она упала недалеко от школы. Осколком снаряда мне расцарапало всю спину. Прибежали немцы проверять, не пострадала ли мама – им нужна была телеграфистка. Увидели меня, напоили чаем. После я стала ходить к ним в штаб, убирала в столовой и потихоньку слушала, что они там говорили. А все бумаги, которые шли на выброс, после того как немцы уходили, прятала себе в майку, а потом передавала Бачинину.
– Можно ли среди всех событий выбрать то, что произвело большее впечатление?
– Что мы там только ни пережили. Однажды среди ночи слышим: кто-то корябает окно, смотрим – а это солдат, русский, сильно раненый, весь в крови. Мама командует: «Встаем, рвем простыни, выходим на улицу»! Оказалось, что их двое, живого места нет, мама пыталась перевязать. Мы так поняли, что немцы их расстреляли и думали, что убили, а они выжили и приползли к нам. Дышали они тяжело, потом перестали дышать. Мама опять командует: «Берем их и тащим к железной дороге». Сначала одного принесли, надо было как-то выкопать яму. Руками копать тяжело, мы плакали. И не поверите: неподалеку приземлился снаряд, образовалось углубление. Мама тогда сказала, что помогли нам похоронить… (плачет). Мне кажется, после этого я уже ничего не боялась.